V понятие в диалектической логике
Скачать 1.24 Mb.
|
| М. М. РОЗЕНТАЛЬ ПРИНЦИПЫ ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКИ ГЛАВА V ПОНЯТИЕ В ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ Место понятия в диалектической логике Выяснение законов диалектической логики, являющихся фундаментом познания, позволяет теперь перейти к анализу конкретных форм мышления. В литературе по логике нет единой точки зрения по вопросу о том, в каком порядке должны рассматриваться и исследоваться эти формы мышления: начинать ли с понятия и от них переходить к суждению и умозаключениям или исходным пунктом исследования должны быть суждения и из них нужно выводить остальные формы. Так как в подобных спорах по существу затрагивается вопрос о месте и значении каждой из этих форм, о их субординации, то нам кажется, они, эти споры, не столь бесплодны, как может показаться на первый взгляд. Особенно важно это в связи с вопросом о месте и роли понятия, поскольку существует явная тенденция преуменьшить его роль, считать его простым элементом, частью суждения (1). С нашей точки зрения, анализ форм мышления следует начинать с понятия по следующим соображениям. Понятие в марксистском его понимании есть итог, результат обобщения явлений, их свойств, признаков, закономерных связей. Это как бы кристаллы, откладывающиеся в процессе развития человеческих знаний, в итоге огромного практического опыта, накапливаемого многими человеческими поколениями. Если бы можно было сравнить познание с живым организмом, то понятия представляли бы собой клетки, из которых состоит «организм» познания. Подобно тому, как нет живого существа вне клеток, из которых оно строится, так нет и познания без понятий. Понятия — это основной строительный материал процесса познания, мышления, основная логическая «клетка» познания. В этом смысле мы считаем ее, эту «клетку», исходной при анализе других форм мышления. Исходной, разумеется, не потому, что она исторически возникла якобы раньше других форм мышления. Спор о том, что возникло раньше — суждение или понятие, — бессмыслен. Эти формы взаимосвязаны, они немыслимы одна без другой (это относится и к умозаключению). Понятие возникает в результате ряда суждений, последние в свою очередь невозможны без понятий, которыми они оперируют. Утверждая, что понятие исходная основная «клетка» процесса познания, мы руководствуемся в данном случае тем, что они представляют собою узловые пункты познания, дающие сокращенное выражение существенных связей и отношений массы вещей и опираясь на которые только и возможно строить суждения и умозаключения. Это в равной степени относится к роли понятий в конкретных науках и в логике. Различие заключается лишь в том, что основным материалом в конкретных науках являются конкретные, частные понятия, логика же оперирует наиболее общими понятиями и категориями. Когда мы высказываем положение, например «капитализм есть последняя антагонистическая формация, на смену которой приходит новая социально-экономическая формация, не знающая деления на эксплуататорские и эксплуатируемые классы», то это суждение опирается как на свой фундамент на целый ряд понятий: «капитализм», «социально-экономическая формация», «классы», «антагонизм» и др. Каждое из этих понятий выражает знания, полученные в итоге длительного исторического развития науки и человеческой практики. Каждое из них представляет сжатое, концентрированное обобщение этих знаний и опыта. Поэтому-то и можно высказывать какие-нибудь мысли о тех или иных явлениях и процессах, что в нашем распоряжении имеются эти «клетки», из которых развивается весь «организм» познания. Нам могут возразить, что как ни важны понятия, они сами по себе представляют лишь возможность, а не действительность высказывания. Понятия «капитализм», «класс», «социально-экономическая формация», «антагонизм» и т. п. в сумме не дают высказывания или положения о том, что «буржуазное общество есть последняя антагонистическая формация, расколотая на враждебные классы». По-видимому, такого рода соображения и приводят к ложному представлению о том, что только в логической форме суждения можно выразить закономерные связи вещей (2). Конечно, понятия должны быть приведены в движение, связаны друг с другом, суждение и есть форма движения, связи понятий, позволяющая раскрыть их содержание. Но при этом суждение как форма познания использует содержание понятий, опирается на них как на свои исходные пункты. К тому же неправильно представлять этот процесс так, что сначала создаются понятия, а суждение оперирует уже готовыми понятиями. Диалектическая логика исследует не готовые понятия, а процесс их возникновения, движения, развития. Опираясь на некоторые исходные понятия, мы с помощью суждений, умозаключений и иных логических средств формулируем новые понятия и законы, раскрываем новые стороны и свойства явлений. В этом смысле можно сказать, что понятия не только исходный пункт в движении познания, но и итог этого движения, поскольку достигнутые нами знания мы фиксируем в новых, более глубоких и конкретных понятиях и законах. Подобно тому как искусно сплетенная сеть сохраняется благодаря многочисленным узлам, соединяющим и связывающим все ее части, подобно этому и понятия науки суть те узлы, которые связывают все ее суждения и выводы воедино, делая возможным само ее существование. Чем бы была современная физика без таких ее основных понятий как материя, масса, энергия, атом, элементарная частица и многие другие? Сказанное о понятии нисколько не умаляет значение других форм мышления — суждения и умозаключения, сущность и роль которых в диалектической логике будут выяснены в следующих главах. Все логические формы мышления, а не одна какая-либо из них, играют важную роль в исследовании внутренних закономерных связей явлений, и каждая форма мышления выполняет определенные функции в процессе углубления и расширения наших знаний о законах действительности. Особое значение понятия здесь отмечается, во-первых, потому, что оно действительно занимает важное место в системе других форм мышления и, во-вторых, потому, что за последние полстолетия идеалистическая философия всячески стремилась принизить роль понятия как орудия научного познания. Эта тенденция характерна для прагматизма, инструментализма, ницшеанских школ в философии, современного логического позитивизма, экзистенциализма и т. д. В понятиях современные идеалисты усматривают чуть ли не главное зло, мешающее науке двигаться вперед. Одни утверждают, что понятия омертвляют действительность и требуют заменить их мистической интуицией. Другие видят в них просто слова, за которыми ничего реального нет, и сводят логику к анализу языка. Третьи считают понятия фикциями, удобными или неудобными для наших целей: удобные понятия — это полезные, неудобные понятия — это бесполезные фикции и т. д. Смысл всей борьбы новейшего философского идеализма против понятий — сознают это или нет отдельные его представители — в отрицании научного познания мира. В дальнейшем мы специально рассмотрим некоторые из указанных идеалистических взглядов на понятия и на абстракцию вообще. ^ Что же представляют собой понятия по существу? Самое обычное определение понятия, вошедшее в учебники, гласит, что оно есть форма отражения существенных признаков предметов. Хотя это определение в общем правильно, однако само по себе оно недостаточно для того, чтобы указать способы анализа понятий, которые обусловливаются целями и принципами диалектической логики, требованиями большей глубины логического анализа. Здесь нет возможности излагать учение о понятии в формальной логике, оно хорошо известно из любого учебника элементарной логики. Без изучения понятий в формально-логическом плане, без деления и классификации понятий, выяснения отношения между ними нельзя свободно оперировать понятиями, неизбежны логические ошибки. Этот аспект изучения понятий имеет особенно большое значение для тех наук, которые занимаются классификацией различных явлений, каковы, например, ботаника, зоология и т. п. Но и любая другая наука, какими бы сложными понятиями она ни оперировала, не может обойтись без этих элементарных, но очень необходимых для всякого познания правил, установленных традиционной логикой. Нельзя, например, при всех условиях отождествлять единичные понятия с общими, конкретные с абстрактными, или сравнивать Несравнимые понятия, включать в понятие с менее широким объемом понятие с более широким объемом и т. д. Но было бы заблуждением думать, что специфическими задачами, решенными формальной логикой, исчерпывается проблема понятия и что это единственно Возможный подход к ней. Для формально-логического аспекта изучения понятая характерны по крайней мере две особенности, делающие его лишь подготовительным в теории понятия: 1) особенный акцент формальная логика делает на «количественной» стороне понятий и их взаимоотношении и 2) она имеет дело с готовыми понятиями, которые сопоставляются друг с другом, и не интересуется важнейшим вопросом о происхождении и развитии понятий, их переходе друг в друга и т. д. Говоря о первой особенности, следует иметь в виду, что формальная логика не ставит и по своим целям не может ставить коренного вопроса в учении о понятии — вопроса о том, как в понятиях и посредством них отражаются и выражаются существенные закономерности действительности. Ни по общему подходу к понятию, ни по способам и принципам обобщения явлений объективного мира формальная логика не может дать ответа на этот вопрос. Когда мы говорим о «количественном» подходе формальной логики, то имеем в виду то обстоятельство, что ее интересуют главным образом такие вопросы, как число признаков, включенных в понятие, больший или меньший объем его, каково соотношение между родовыми и видовыми понятиями с точки зрения числа признаков, охватываемых ими и т. д. Все это необходимо и важно выяснить, но здесь нет так сказать «качественного» подхода к этой проблеме: не анализируется, насколько адекватно и глубоко в понятиях и в их развитии отражаются закономерные связи явлений. Подходя к понятию как сумме признаков, формальная логика не дает и не может дать критерия различения существенных и несущественных признаков. Если же она и разграничивает несущественные и существенные признаки, то объяснить переход одних признаков в другие она не может — это не входит в ее задачу. Между тем в реальной действительности грани между этими родами условны и в процессе развития они превращаются друг в друга. Например, несущественные признаки в развитии биологических видов со временем становятся под влиянием изменившихся условий среды существенными и наоборот. Понятие есть отражение существенного в вещах. Но сущность вещей можно правильно определить лишь рассматривая их в развитии. Поэтому принцип развития составляет один из главных моментов учения о понятии в диалектической логике. Возьмем, например, такое социологическое понятие, как государство. В это понятие можно включить и ряд признаков, не способствующих выяснению сущности этого явления, что и делает буржуазная социология. Она включает в него в качестве существенных такие внешние признаки, как охрана порядка, безопасности граждан и т. п. Получается, что государство это орган для охраны порядка и безопасности граждан. Подобные признаки, хотя они и характеризуют государство, не только не выясняют, но даже затемняют его сущность, т. е. то, что оно — орган господства одного класса над другим, выражение факта раскола общества на классы и т. д. Чтобы выявить, какие из указанных признаков понятия «государство» существенны, а какие несущественны, необходимо подойти к нему с точки зрения развития, исследовать, как и когда оно возникло. Тогда станет ясно, что оно не всегда существовало, что в первобытном обществе не было государства, что оно появилось только с возникновением классов как орган угнетения одного класса другим и т. д. Иначе говоря, вне диалектического подхода к явлениям трудно исследовать их сущность и выразить их в соответствующих понятиях. Так же обстоит дело с таким понятием как капитал. Неудовлетворительность тех определений этого понятия, которые давались до Маркса буржуазными экономистами, состояла в том, что в этих определениях капитал рассматривался как нечто вечное, а не возникшее в определенных исторических условиях. Марксу удалось дать истинное определение этого понятия только благодаря тому, что он подошел к этому понятию исторически, он определил капитал как выражение определенных общественных отношений, возникших в конкретных исторических условиях. Вне принципа развития невозможно дать определение и таких естественнонаучных понятий как органический вид, клетка и множество других. Вторая особенность учения формальной логики о понятии также обусловливает ограниченность ее подхода к данному вопросу. В познании, взятом во всей его сложности, мышление оперирует не готовыми, а развивающимися понятиями, оно имеет дело не с тождеством понятия и действительности, а с диалектически противоречивым процессом совпадения одного с другим. А это значит, что понятия имеют свою историю, что для логики важно исследовать не только отношение между готовыми понятиями. Решающее значение для выяснения сущности познания имеет исследование логики движения, развития, изменения понятий. Этот новый подход к проблеме понятий, другие задачи исследования понятий связаны с иными, более глубокими способами и принципами обобщения. Короче говоря, кроме формально-логического, существует диалектический аспект анализа понятий, различие между ними не выдумано, а есть результат исторического развития познания, прогрессирующего от менее сложных к более сложным задачам. Диалектическая логика рассматривает понятие как отражение сущности, существенных, закономерных связей предметов. Сущность вещей раскрывается путем обобщения. Понятие — это результат обобщения массы единичных явлений, оно есть существенно общее, вскрываемое мышлением в отдельных вещах, явлениях. Здесь сразу возникает один из самых важных вопросов теории понятия — вопрос о соотношении общего и единичного в понятии, о диалектической природе понятия. Сущность вещей, а следовательно, и отражение ее в мыслях есть область диалектических противоречий. Выразить, определить сущность вещей — значит постигнуть вещи в их внутренних противоречиях, ибо противоречия являются стимулом, источником развития вещей. Понятие как форма мышления и должно быть исследовано в свете этого коренного принципа, закона диалектической логики. И только на этой основе может быть понята и та более глубокая форма обобщения, которая присуща диалектической логике в отличие от логики формальной. Ограниченность формальной логики заключается в том, что она своими способами обобщения не вскрывает диалектические противоречия. В самом деле, обобщение— это обнаружение взаимосвязи, взаимоотношения общего и единичного. Формальная логика, решая свои задачи, производит обобщения путем сравнения признаков вещей. Единичные признаки — это такие, которые характерны лишь для данного предмета; общие — это признаки, одинаковые для многих предметов. Чтобы создать общее понятие, нужно вычесть, отвлечь те признаки, которые присущи единичным явлениям и оставить лишь признаки, общие для всего класса явлений. При этом способе обобщения общее противостоит единичному, многообразным единичным явлениям. Общее и единичное разделяются и изучаются каждое в отдельности. Конечно, такое деление и изучение в отдельности признаков важно, оно необходимо для того, чтобы отличить один предмет от другого, единичные признаки от общих признаков, вид от рода и т. д. При таком способе обобщения, однако, общее не выступает как противоречивая сущность, как единство общего и единичного. Конечно, когда мы формальнологическим путем образуем понятие животного, то в нем обобщены признаки, общие всем представителям животного мира, следовательно, это общее включает в себя единичное. Но, во-первых, формальная логика оставляет в стороне, не исследует противоречивого характера общего, не интересуется общим как единством противоположностей; во-вторых, поскольку она трактует понятия лишь как совокупность признаков, а взаимоотношение общего и единичного также рассматривает лишь с точки зрения того, какие признаки, свойства присущи одному понятию и какие — другому, то для нее важна не диалектика общего и единичного, связи, переходы одного в другое, а их различие, обособление. Такого рода обобщения Гегель называл «абстрактными всеобщностями», так как общее здесь выступает само по себе, а единичное само по себе, вне связи друг с другом, не как тождество противоположностей. Общее противостоит многообразному миру единичных явлений, а не включает его в себя диалектически, в «снятом» виде. Гегель указывал, что в таком случае «всякое многообразие стоит вне понятия, и последнему присуща лишь форма абстрактной всеобщности...» (3). Он справедливо критиковал Канта за метафизическое противопоставление общего единичному, хотя он и подчеркивал положительную сторону учения последнего о синтетических суждениях, усматривая ее в том, что понятия в таких суждениях представляют синтез единичных признаков. Многообразие этих признаков остается не по ту сторону общего, а содержится в понятии. Действительно, Кант полагал, что понятия, категории — это «единство многообразия». Первое, что дано для априорного познания, с точки зрения Канта, — это многообразие наглядного представления. При помощи воображения это многообразие синтезируется, но этот синтез еще не есть знание. Третьим условием познания являются понятия, сообщающие единство этому синтезу. Только с помощью понятий синтез, писал Кант, «может понимать что-либо в многообразии наглядного представления, т. е. мыслить в нем объект» (4). Видя в этом шаг вперед к диалектическому пониманию понятий, Гегель вместе с тем подвергал резкой критике Канта за то, что единство многообразия он считал результатом субъективной деятельности, что понятия это только условие, форма опыта, присущие априорно рассудку. Иначе говоря, с помощью понятий, категорий Кант выводит единство многообразия не из самого мира единичных вещей, а из чистого рассудка; это единство навязывается рассудком единичному, а не обобщается посредством исследования сущности единичного. В результате Кант разрывает общее и единичное, у него отсутствует связь, переход от одного к другому. Таким образом, он не вывел все следствия из правильного подхода к понятиям как синтезу многообразного и не понял диалектической природы понятия. По сравнению с Кантом Гегель сделал значительный шаг вперед в исследовании диалектической природы понятия. Он анализировал понятия как диалектическое единство противоположностей — общего и единичного (а также особенного), как выражение сущности, в которой содержится богатство единичного, многообразного. Самым низшим представлением о всеобщем и его отношении к единичному Гегель считал такое, когда они противопоставляются друг другу как абсолютно чуждые. То всеобщее, утверждал он, которое «не имеет единичного внутри самого себя», «остается чуждым понятию». Такая абстракция не может постигнуть жизни, ибо «она не подпускает к своим продуктам единичность» и, таким образом, «проходит лишь к безжизненным и бездуховным, бесцветным и бессодержательным всеобщностям» (5). Такому пониманию общего Гегель противопоставляет свой взгляд, согласно которому понятие есть конкретная всеобщность, т. е. такая всеобщность, которая, будучи определением сущности явлений, содержит в себе богатство единичного и в силу этого конкретно. Абстракция понятия, по Гегелю, — «не пустая абстракция от конечного, не бессодержательная и неопределенная всеобщность, а наполненная всеобщность» (6). Положительное направление в исследовании понятия сочетается у Гегеля — отнюдь не диалектически — с его идеализмом. Гегель критиковал не только метафизическую абсолютизацию различия между общим и единичным у Канта, но он отвергал и материалистический элемент, содержащийся в его взглядах, — утверждение о том, что понятия без наглядного созерцания пусты. Для идеалиста Гегеля был невыносим хотя бы намек на мысль о зависимости понятий от содержания единичных вещей. Гегель считал, что понятие есть нечто абсолютное и как таковое содержит в себе единичное в том смысле, что порождает его в процессе своего движения. Если по Канту общность привносится рассудком в многообразие единичного, то по Гегелю она присуща самому понятию вследствие его абсолютности. Говоря о том, что не субъективная деятельность вносит единство в многообразие с помощью понятия, он заявляет, что общее (т. е. понятие) есть само абсолютное и что оно «как бы по своей доброте отпускает от себя единичности, чтобы они наслаждались своим бытием, и это же наслаждение само затем гонит их обратно в абсолютное единство» (7). Нет смысла останавливаться на критике этих давно развенчанных идеалистических нелепостей. Понятия, разумеется, не есть нечто существующее до и помимо реальных объективных вещей. Они — форма отражения существенных, закономерных связей и отношений вещей в мышлении. Сущность вещей, отражаемая в понятиях, извлекается из самих вещей, из единичных, конкретных явлений и предметов. Сущность — свойство не понятия, а реальных явлений, лишь воспроизводимых понятием в сознании человека. Это, однако, только одна сторона сущности вещей, резюмируемой в понятиях. Важно также понять диалектическую природу этой сущности. Диалектическая природа общего как выражения сущности, закона вещей заключается в том, что богатство единичного не гаснет в общем, а сохраняется. Такое обобщение существенно отличается от обобщения, в котором богатство единичного испаряется, и остается одна тощая абстракция. Противники диалектической логики утверждают, что такое понимание природы общего ведет к превращению его в некую «метафизическую» сущность, которая порождает из своего лона мир реальных чувственных вещей. Для примера сошлемся на одну давно забытую книгу X. Житловского «Материализм и диалектическая логика». Ее автор пытается доказать несовместимость диалектической логики с материализмом. Он считает ее порождением гегельянской идеалистической философии. В этой книге содержатся избитые и ставшие затем патентованными аргументы против диалектической логики. Диалектическая логика, заявляет Житловский, под понятием «понимает не только сумму сходных признаков, присущих какому-либо роду явлений или вещей, но всю совокупность всех тех явлений и вещей, которая, охватывается нами одним общим именем. В этом смысле понятие является не плодом абстрагирующей деятельности человеческого ума, но метафизической сущностью (!—М. Р.), лежащей вне человеческого мышления и по необходимости заключающей в себе не только сходные, но и все остальные признаки явлений и вещей, даже и такие, которые противоречат друг другу» (8). Если, рассуждает автор, идеалист Гегель понимает таким образом понятие, то это естественно, но как может марксист, стоящий на материалистической позиции, отстаивать подобный взгляд на понятие? Под видом критики Гегеля автор пытается опровергнуть марксистскую, т. е. диалектико-материалистическую трактовку научных понятий и законов. Положение о том, что понятие есть конкретная всеобщность, т. е. такая всеобщность, которая синтезирует в себе богатство единичного, ничего общего не имеет с идеализмом. Разве случайно современный идеализм, выступая против этого положения, повторяет те же идеи, которые выдвинули некоторые «критики» диалектической логики пятьдесят лет назад? Разве не с этой же позиции старые и современные противники Маркса пытались и пытаются доказать, что стоимость, прибавочная стоимость, капитал и проч. — это «фантомы», призраки болезненного воображения, что законы капиталистического производства, открытые и обоснованные Марксом и развитые Лениным, — это «метафизическая сущность», витающая над миром реальных эмпирических вещей? В действительности указанное положение о природе понятий есть результат и выражение глубокого диалектикоматериалистического проникновения в сущность и законы познания и дает логическую основу для правильного понимания всех научных понятий. В. И. Ленин отстаивал и развивал этот научный взгляд на понятие. Формулу о том, что всеобщее это нечто конкретное, включающее богатство единичного, Ленин называл «прекрасной формулой». Он писал: «„Не только абстрактно всеобщее, но всеобщее такое, которое воплощает в себе богатство особенного, индивидуального, отдельного" (все богатство особого и отдельного!)!!» (9). В других местах «Философских тетрадей» Ленин, стремясь подчеркнуть диалектическое взаимопроникновение общего и отдельного, говорит о том, что «всеобщее есть отдельное», «отдельное есть всеобщее» (10) и т. д. Чтобы постигнуть эту диалектическую природу понятия, |
Добавить документ в свой блог или на сайт
