О научном мировоззрении
Скачать 2.56 Mb.
|
| вычисления. Любопытно, что Региомонтан, ничего не зная о том, проделал в конце XV столетия ту самую работу, какую за два столетия до него в середине XIII столетия сделал персидский математик в Багдаде, прозванный Насирэддином179. Региомонтан даже не дошел до тех открытий, каких достиг этот великий предшественник, его тригонометрия была все еще далека от тригонометрии ученых мусульманского Востока. Но в то самое время, как в руках последних это орудие научного мышления осталось без приложения, было погребено в рукописях, забыто и выяснено лишь исторически в XIX в., в руках Региомонтана оно оказалось орудием величайшей важности, явилось первым толчком в крушении представлений о Вселенной, оказало величайшее влияние на весь ход цивилизации, так как дало опору мореплаванию в открытом море. А между тем и мусульманские математики прилагали ее {тригонометрию} к комментированию и вычислению того же «Алмагеста». Причиной различия явилось то, что Региомонтан мог воспользоваться книгопечатанием, и это открытие придало совершенно иное значение полученным новым данным вычислительного анализа. Еще полный сил, закончив главную подготовительную работу, в 1471 г. Региомонтан поселился в Нюрнберге и здесь провел пять лет чрезвычайно энергичной и плодотворной работы. В это время он уже обладал и проверенным текстом «Алмагеста», и в значительной степени кончил ту работу вычислений, которую начал с Пурбахом, – он уже владел тригонометрией. Региомонтан избрал для жизни богатый имперский город Нюрнберг не случайно. Уже издревле Нюрнберг славился своими металлическими работами, слесарями, художниками и золотых дел мастерами. Широкое развитие аптечного дела, одним из крупных центров которого был в это время Нюрнберг, давно вызвало в нем изготовление относительно точных весов. Развитие искусства, главным образом зодчества, создания которого XIV–XVI вв. до сих пор придают незабываемый отпечаток этому городу и которое бюргеры разнесли далеко кругом по Германии и в близкие славянские земли, например, в Прагу, вызвало развитие – целый цех – механиков, занимающихся изготовлением чертежных аппаратов – Zirkelschmiede. Выдающиеся оружейники, тонкие художники, {изделия} из олова, золота и серебра, поколениями вырабатывались в Нюрнберге180, где к середине XV в. был открыт новый металл – латунь, столь важный и необходимый для точных научных аппаратов. В то же время город отличался значительной свободой, богатством и удобством сношений со всем цивилизованным миром; он как раз явился в конце 1460-х годов одним из центров нового книгопечатного дела в Средней Европе. Здесь были основаны типографии Кобургеров и Зейденшмидта, иа которых особенно Кобургер развил широкую и разнообразную издательскую деятельность. На почве старинного металлического мастерства Кобургер мог поставить дело печатания широко и разнообразно. Даже среди горячей работы первых типографий, типографы Нюрнберга отличались своей предприимчивостью; они брали заказы из далеких городов, так, например, здесь печатались книги за счет польских ученых и любителей задолго до открытия первых типографий в Польском королевстве. Здесь же изготовлялись и лились буквы для первых русских книг конца XV – начала XVI столетия, издававшихся в Кракове и в Праге. Помимо этого, бюргерство Нюрнберга отличалось некоторым математическим образованием; этому способствовало широкое развитие торгового и банкового дела. Здесь жили некоторые из выдающихся представителей «коссова искусства» – первоначальной алгебры. Нельзя забывать, что в период средних веков целый ряд математических проблем – большей частью, конечно, алгебраического и арифметического характера – возникал в связи с коммерческими выкладками и расчетами, и среди выдающихся математиков были купцы-счетоводы. В среде людей, привыкших к крупному счету, издавна поддерживался интерес к арифметическим и числовым задачам, здесь была среда, способная попять вопросы, связанные, так или иначе, с исчислением. В практике этих людей постепенно вырабатывались основы двойной бухгалтерии, сложившиеся, в конце концов, в Италии в конце века. Уже в это время существовали сохранившиеся сборники математических игр и загадок, приноровленные к уровню коммерческого мира – счетоводов и приказчиков. В Нюрнберге Региомонтан явился родоначальником нового научного течения, столь же, если не более необходимого, чем теоретическая и практическая разработка научных данных; он начал в широком смысле экспериментальную, наблюдательную работу. Вместе с богатым любителем, нюрнбергским гражданином Бернгардом Вальтером, он завел здесь типографию, астрономическую обсерваторию и мастерскую для приготовления научных аппаратов. Из типографии выходили математические сочинения, и по изданному им проспекту видно, что он думал дать критические издания всех древних и средневековых математиков и астрономических авторов. По-видимому, он ввел в типографское – тогда новое – дело целый ряд улучшений. Вначале он начал печатать свои работы у местных типографов – у Кобургера. Но технические средства этих лучших в то время типографий были еще очень слабы для печатания сложных математических сочинений, полных таблиц, чертежей и разнообразных значков. Региомонтан завел свою типографию, и его издания получили широкую известность. Еще в конце XVI столетия его считали изобретателем книгопечатания; так думал, например, известный гуманист и математик Рамус. Еще более важной была деятельность Региомонтана как основателя обсерватории. Для нее он должен был делать сам все приборы. С помощью Вальтера он основал на частные средства мастерскую научных приборов и начал проверку данных теории измерением неба. Эта работа Региомонтана прервалась в самом начале – уехав временно в Италию, по вызову папы, для исправления календаря, [он погиб] в 1476 г., на 40-м году от роду, в полном расцвете сил. Региомонтан умер внезапно, как говорили, отравленный детьми одного из своих литературных противников, или, может быть, сраженный малярией. Эта внезапная смерть прервала в самом начале все его работы. Трудно сказать, куда бы они привели: Региомонтан должен был бы быстро увидеть, что все исправления теории Птолемея в конце концов приводят все-таки к выводам, которые дают отклонения, большие, чем возможные ошибки наблюдений. Он должен был бы прийти к тому, к чему вскоре пришел Коперник. Вальтер до самой смерти продолжал наблюдения в устроенной им с Региомонтаном обсерватории, но мысль и рабочая сила исчезли из нее со смертью последнего. Однако и здесь нельзя не остановиться на крупном толчке, данном Региомонтаном. Он положил начало технике научных приборов. В тесной связи с мастерской при его обсерватории развилась, в конце концов, на благодатной почве вековой нюрнбергской металлической техники та [отрасль] промышленности – изготовление точных научных аппаратов, которая была до конца XVII – начала XVIII столетия славой Нюрнберга. Позже из мастерских нюрнбергских мастеров вышли многие научные важные изобретения, а в эпоху открытий отсюда по всему миру пошли точные морские измерительные инструменты. Здесь в 1474 г. Региомонтан издал на немецком и латинском языках свой первый календарь и свои эфемериды. Особенно последние имели крупное значение. Наряду с некоторыми, чисто календарными данными – о числе и времени праздников и т. п., – здесь даны долготы, начиная с 1475 г., для солнца, луны и всех планет, а для луны и широты – полный список и точно вычисленное время солнечных и лунных затмений. С помощью этих таблиц можно было, наблюдая время затмений и время коньюкций, т. е. соединений [покрытий] планетой какой-нибудь звезды, из этих наблюдений вычислить широту и долготу данной местности. Достаточно было сравнить наблюдаемое время затмения или покрытия с тем для определенного места, которое было дано в эфемеридах Региомонтана, чтобы получить разность долгот. В то же самое время, наблюдение высоты луны или солнца над горизонтом в разное время позволяло определить широту места. Эти эфемериды сейчас же получили широкое распространение и широкую огласку; издание быстро разошлось; за отдельные экземпляры платили дорогие цены, и сохранились экземпляры целого ряда изданий этих таблиц конца XV и начала XVI столетия в разнообразных городах, центрах мореплавания. Таблицы расходились не только среди ученых и астрономов, но и среди практиков-мореплавателей. Их имели и ими пользовались, как видно из документов, Васко да Гама, Колумб, Веспуччи и т. д. Хотя эти таблицы все-таки были полны недостатков, а вычисления иногда далеко не сходились с наблюдениями, все же они в некоторых отделах составляли крупный шаг вперед и явились неоценимым подспорьем для практического мореплавания. Таблицы Региомонтана представляли частное исправление Альфонсиновых, не коснулись и не захватили всех их чисел и уже в XVI столетии были заменены еще более точными таблицами Коперника и его учеников, но в свое время они сослужили великую службу181. Оставляя до другого раза разбор значения региомонтановых трудов для развития астрономического мировоззрения, необходимо здесь остановиться на том конкретном значении, какое они имели для решения навигационной задачи, которая стояла в это время перед португальцами. Напомню, что в 1471 г., медленно подвигаясь и плывя главным образом вдоль берегов Африки, португальцы перешли экватор и достигли 1°51' южной широты. На этом их дальнейшие исследования остановились. Только через 12 лет двинулась новая экспедиция под командой Као, снаряженная новыми инструментами и идущая новым путем. Као достиг реки Конго – 15°40' южной широты. В этой экспедиции был кормчим и астрономом Мартин Бехайм, быстро выдвинувшийся и приобретший большую известность в эту эпоху. Экспедиции Као предшествовало долгое обсуждение вопроса о движении на юг среди ученых и моряков Португалии; в конце 1470-х годов была созвана особая комиссия – жунта – для обсуждения этого вопроса, и в эту комиссию прошел Бехайм, неправильно выдавший себя за ученика Региомонтана. Учеником Региомонтана он никогда не был, но действительно явился в Португалию (в Лиссабон), вполне уяснив значение таблиц Региомонтана для мореплавания и зная употребление усовершенствованных им приборов. Бехайм принадлежал к довольно старинной патрицианской фамилии Нюрнберга, и еще молодым, почти юношей, пустился в разные коммерческие предприятия; он обладал довольно большими для своего времени практическими знаниями прикладной математики и астрономии и, по-видимому, перенес в Лиссабон, в Португалию, разработанные в Нюрнберге Региомонтаном методы вычисления широты местности, позволявшие пускаться в далекие путешествия. Его роль во многом не вполне ясна и, по-видимому, несколько преувеличена им самим из практических целей; но кажется несомненным, что ему принадлежит честь практического применения новых таблиц и новых инструментов в той среде, в которой в эту эпоху шли самые важные и крупные далекие плавания. Кроме введения таблиц Региомонтана для определения широты по луне и звездам, Бехайм ввел два инструмента, принесенные из Нюрнберга; один – обыкновенная морская астролябия, только улучшенная, металлическая182, другим инструментом являлся так называемый градшток – прибор, который долго держался в морском деле, и открытие которого он приписывал Региомонтану. Это был, однако, гораздо более старинный прибор, который был усовершенствован в Нюрнберге Региомонтаном для наблюдений над кометами. Построенный Региомонтаном градшток или, как он тогда назывался, rectangulum astronomicum, radius astronomicum был вскоре усовершенствован в Мюнхене Вернером (описан в 1514 г.), Вальтером, Апианом, и в этой усовершенствованной форме быстро распространился в морском деле183. Кажется, в практику морского дела [градшток] действительно был впервые введен Бехаймом, который этим путем дал в руки моряков прекрасное средство определять высоту светил над горизонтом или по их отношению друг к другу при морской качке. Первое описание градштока появилось в начале XVI столетия, когда он окончательно проник всюду в морском деле. Только во второй половине XVI в. он стал известным в испанской «марине» [«морском деле»], тогда как, благодаря Бехайму, португальцы употребляли его с начала столетия184. Снабженные градштоком и таблицами Региомонтана, европейцы могли пуститься в открытое море, и прошло немного лет, когда следствием этого явилось необычайное расширение научного кругозора. Этот результат, конечно, был далек от замыслов теоретика-ученого Региомонтана, а между тем, именно ему более всего обязана культура и наука этими крупными открытиями. Оценка [его заслуг] до известной степени затруднительна, так как ему пришлось заняться невидной и тяжелой работой по расчистке поля, но только после этой работы сделалось возможным движение вперед. Результаты оказались более блестящими, чем невидная, но неизбежная укладка фундамента. Основы этого фундамента, всего современного научного мышления – улучшение приборов, методов вычисления, точная проверка теории, проверка вычислений и измерений природных явлений, – заложил Региомонтан, и имя его не должно быть забыто среди более блестящих, стоящих на почве его трудов, его преемников. ЛЕКЦИЯ 11 Значение торговли и турецких нашествий. – Диаш. – Ковильян. – Тосканелли. – Колумб и открытие Америки. – Васко да Гама Таким образом, благодаря трудам ученых математиков и астрономов, к концу XV столетия (к середине 1480-х годов) трудная задача мореходства в открытом море была решена, хотя и несовершенно. Прошло немного лет, и вычислительные работы теоретиков в руках мореплавателей привели к великим и крупным открытиям. Были еще другие события, которые неудержимо влекли европейские государства к новому пути в Индию, заставляли усиленно искать его. В мусульманском Востоке совершались крупные события, все более и более расширялось владычество турок. Они захватывали в свои руки остатки арабских и христианских государств и в то же время со всех сторон давили на христианские земли. Под их ударом пали последние обломки Византии, славянские государства Балканского полуострова. Они угрожали Польше, Венгрии, Трансильвании, Московской Руси и Венеции. Пала Сирия, и ослабели Египет и Аравия. Неожиданным следствием этого движения явилось разрушение или стеснение торговли, старинных, много веков установившихся торговых сношений Европы с Востоком, – сношений, приносивших большой доход и отчасти отвечавших приобретенным привычкам к роскоши и комфорту. Предметами этой торговли были большей частью продукты, выдерживавшие и окупавшие долгую сухопутную перевозку – пряности, шелк и ткани, лекарства, драгоценные камни, сахарный тростник, дорогое оружие. Захват османами восточных берегов Средиземного моря и всего Черного моря совершенно уничтожил один из главных путей, по которому происходили сношения Европейского запада с Индией и азиатским Востоком. Вся торговля сосредоточилась в Египте, единственном сохранившемся средстве сношений. Отсюда она шла Красным морем и всецело находилась для Европы в руках Венецианской республики, ревниво оберегавшей свои корыстные интересы и стремившейся совершенно монополизировать выгодную отрасль занятий. Но и тут тяжело отражалась воинствующая сила османов. В то же время исчезал и другой старинный торговый путь в Европе. Испанцы и португальцы к этому времени окончательно разрушили и захватили мусульманские государства Пиренейского полуострова. Высшие классы здесь давно привыкли к роскоши, и давно уже здесь шла усиленная торговля с Востоком. Гибель мавританских государств нарушила давно сложившиеся сношения, и в то же время победители подверглись сильному влиянию побежденных – в жизнь образованных классов Испании и Португалии проникли культурные привычки мавров. Между тем, использовать их было все труднее и труднее185. Невольно искались новые пути в далекую Индию. Уже после первых открытий португальцев в подтропической Африке из Гвинейских владений Африки начали привозить золото, пряности и другие продукты тропического мира, рабов. Эти первые торговые операции были очень выгодны и явились могучим стимулом к дальнейшему движению. В 1487 г. Бартоломеу Диаш, спускаясь на юг, достиг мыса Доброй Надежды. Он был в состоянии доказать и сделать очевидным для всех, что он достиг конца Африканского материка: берег повернул в другую сторону, на восток, морские волны приняли иной, не береговой характер. Впервые Диаш встретился с холодными течениями и с областью нетропического климата |
Похожие:
 | | В техническом плане в настоящее время опубликовать статью в зарубежном научном журнале стало очень просто | |
| «Коперниканский переворот» и парадигмальные сдвиги в науке и мировоззрении эпохи Возрождения | | Взгляды Н. П. Баллина, как и практическую их реализацию в общест-венной жизни не следует оценивать однозначно. В его мировоззрении... |
| Религия основана на вере и выражается, прежде всего, в мировоззрении, мироощущении (в том числе мистическом и аскетическом), культе... |  | |
| В трех частях этой книги автор подробно рассматривает три фундаментальных архетипа: диадический, триадический и эволюционный, причем... | | Творческого объединения «Чистые пруды», автор многочисленных трудов по православной педагогике, писатель, поэт. О своём мировоззрении,... |
| Сборнике научных трудов по итогам конференции, а также в электронном научном журнале | | В №1 – до 15 января; №2 – до 15 марта; №3 – до 15 мая; №4 –до 15 сентября; №5 – до 20 октября |